Село мое родное под названием Утинка Карасуского района Кустанайской области находилось в двадцати километрах от железнодорожной станции Койбагор, на левом берегу речки Карасу, впадающей в озеро Койбагор.
До сего времени для меня является загадкой почему же в похоронке моего отца написано: «Уроженец Кушмурунского мясосовхоза № 497 Карасуского района Кустанайской области». К сожалению, документов отца не сохранилось больше никаких. Так почему же Кушмурунского? И сколько же их было? Возможно, так назывались совхозы бывшего Кушмурунского округа?
Но старых карт не сохранилось. Отгадать невозможно.
Семья наша в 1934 году получилась сводная. У отца, Радченко Кирилла Петровича 1902 года рождения, после трагической гибели жены, остались двое детей: дочь Вера 1928 года рождения и сын Иван 1929 года рождения. А мать, Матвеева Евдокия Акимовна 1906 года рождения, после раскулачивания и ссылки мужа в Киргизию, осталась с сыном Федором 1930 года рождения. После образования сводной семьи незамедлилось пополнение, я родился летом 17 июля 1935 года, в среду, по гороскопу природный рак. Вскоре у меня появился младший братик Шурик, родился он в конце 1938 года. Сводный сын отца Иван рожден был с плохой памятью и с врожденным пороком. За два школьных годика с трудом освоил азбуку, за что частенько получал «дополнительное воспитание» от отца. Иногда доставалось и нам всем. Отец был очень суровой натуры, работал кузнецом, но знал все профессии и был от природы невероятно сильным мужиком.
Утинка была довольно большим поселком, дворов на сто. Имелась большая деревянная школа с тесовой крышей. На берегу реки было два колодца со срубом из бетонных колец и один большой с деревянным срубом. Жили почти все в пятистенных землянках: комната с большой русской печью и голландкой и холодные большие сени, используемые, как подсобное помещение. До четырех лет я в основном обитал у крестной бабушки соседки и плохо помню отца. А вот на пятом году, когда младший брат Шурик постоянно был на руках матери и старшей сестры Веры, я перешел на частичное воспитание отца. Иногда он брал меня на скотный двор. Мы запрягали в телегу пару быков, грузили какую-то кладь и ехали в кузницу с остановкой около магазина. Не знаю, что он там покупал, но всегда клал на прилавок монету, за что продавец наполнял мне кармашек карамелью. А в кузнице мне доверяли качать мех для раздувания горна и в конце работы делать «пшик»- это когда я в горне нагревал нетолстый металлический прут, а затем совал его в воду, получалось звучное «пшик». А как приятно было сидеть на первом месте и погонять быков длинной тальниковой хворостиной.
Деревенька, по рассказам родителей, жила единым колхозом. Почти все вступили в колхоз, многих раскулачили и сослали в ссылку. В тридцатых годах, для ликвидации безграмотности открылась вечерняя школа – ЛИКБЕЗ. Население было интернациональным: основу составляли украинцы- переселенцы Столыпинской реформы в 1906-1912 годах на свободные земли Казахстана. Также были русские, белорусы, казахи. Основной язык был украинско-русский диалект, на котором можно было толково изъясняться, но не писать служебную бумагу.
После голодного 1933 года возникла правительственная бумага о разделении коллективных хозяйств на колхозы и совхозы. Так большой поселок- колхоз Утинка разделился на два лагеря: колхоз и совхоз. Коллективное хозяйство: земля, хозяйственный инвентарь, скот, свиньи, куры, утки- все было поделено согласно списку, желающих разделиться. Колхоз Утинка остался на левом берегу реки, а совхоз Зареченский с земельными угодьями отошел на правый берег реки.
Лиха беда начало- строительство совхоза началось с началом весны. Но это мероприятие заслуживает особого описания. Для создания строительного отряда были созданы три бригады по четыре человека в каждой. Две бригады были созданы из рабочих строительных[ профессий, а одна бригада из неосвобожденных от основной работы членов совхоза. Эта третья бригада, в которую вошли два плотника, кузнец (мой отец) и управляющий совхозом, занималась возведением только собственных домов в свободное от основной работы время. Все строительство выполнялось только из подручных материалов. Для начала на ровном, высоком берегу размечался план дома - землянки. Затем недалеко, в пределах версты, выбирался участок, поросший мощным твердым дерном. Двухлемешный плуг с мощным предплужником, запряженный тремя парами быков врезался на глубину до двадцати сантиметров и переворачивал мощные пласты дерна. Свежие пласты разрезались лопатами на блоки, длиной в толщину стены, укладывались на телегу и доставлялись к месту стройки. К осени появилась улица из трех десятков веселых землянок, каждая с тремя оконцами на юг и на запад. Печные трубы, глиняная обмазка и желтый глиняный пол появились только на второй год. Землянки комплектовались стандартной самодельной мебелью: стол, скамейки, сундуки и красивые резные кровати.
Предвоенные годы были урожайные. В холодных сенях размещались закрома пшеницы, заполненные доверху. В совхозах семьям разрешалось держать личное подсобное хозяйство, которое надо было кормить.
Началась великая отечественная война. В начале 1942 года все взрослые мужчины прошли курс молодого бойца и к весне мужчин в селе не осталось. А уже летом пошли первые похоронки. Мы получили похоронку в июле 1942 года: «Ваш муж, красноармеец, Радченко К.П., в боях за социалистическую Родину, проявив геройство и мужество, погиб в бою с немецкими оккупантами. Похоронен в лесу, на просеке, восточнее с. Старое Рамушево Старорусского района Ленинградской обл.». Сохранились только несколько военных писем треугольников.
Запомнился «волчий год» - зима 1943 года, бескормица, массовый падеж скота, голод, переселение к нам немцев и «врагов народа». Вечером туши животных вывозились на скотомогильник, немного обливались керосином и поджигались. А к утру от «жаркого» не оставалось и следа. Мама работала на овцеферме ночным дежурным.Отара около семисот овец, оружия никакого, несколько керосиновых фонарей и собака Каштан, породы такса. Волки каждую ночь донимали воем, но не могли выманить Каштана и проникнуть внутрь фермы. Овчарня была по крышу занесена снегом, очищен только вход. Однажды ночью волки прогрызли камышовую крышу и целой стаей ввалились внутрь с двухметровой высоты. Не знаю кому там было страшнее. Битва продолжалась долго. Погибло много овец. Но с добычей выпрыгнуть не смог ни один волк. Спасли ситуацию только зажженный керосиновый факел и открытие калитки. Но наш Каштан остался жив.
В феврале 1946 года мы перебрались на жительство в Кушмурун, я сразу пошел в школу. С нами перебрался и наш умный и смелый Каштан. Он жил без привязи, голодал вместе с нами, но пуще волков не любил толпы бродячих хулиганов, которые ходили шайками и старались напасть на одиноких подростков, чтобы отнять малые довески хлеба, полученные по карточкам. Хоть я и выглядел не очень хилым и рассчитывал на себя, но с Каштаном было надежнее.
В Кушмуруне детство мое закончилось, я понял что рассчитывать и надеяться мне не на кого, пробиваться надо.
От имени администрации сайта и от жителей станции Кушмурун выражаем благодарность дочери Владимира Кирилловича Радченко - Татьяне Колобовой за помощь и предоставленные материалы .
Центральная площадь , Кушмурун , 1 мая 1965 года. Демьянов В.Б. , Радченко В.К , Штраус Г , Гвоздиков В .
