Энкэведешники сделали здесь зачистку

1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 5.00 (2 голосов)

7 июля 2005 года / Костанай – Кушмурун – Костанай

Здесь две зоны: одна людей облагораживает, другая – исправляет. Два заброшенных кладбища: неизвестных солдат-военнопленных и ... отслуживших локомотивов.

 

Есть еще «Синяя гора» - самое высокое место в округе. Да и от нее в скором времени одна история останется. Название станции Кушмурун известно многим. Через нее проходят поезда, здесь находится колония  для заключенных УК 161/4 и расположен угольный разрез «Приозерный». Две школы, больница, детский сад и море зелени -  словом, это не самый захудалый населенный пункт нашей области. Если приглядеться повнимательней, в Кушмуруне можно найти уйму достопримечательностей. Правда, от многих из них остались лишь архитектурные останки.

 

 Ленинско-сталинское начало

Вокзал кушмурунской станции Туркестано-Сибирской магистрали  мало чем отличается от своих собратьев – облезшее двухэтажное строение в центре поселка, воздвигнутое пленными японцами в 1939 году. На парадной стороне здания тихо. Ни магазинчиков тебе, радушно открывающих двери, ни навязчивых таксистов. Когда-то украшением перрона были стоявшие друг против друга пролетарские вожди: Ленин и Сталин. После 1954 года изваянную голову Иосифа Виссарионовича отвезли куда подальше, а остальная часть монумента еще долго покоилась на кладбище отслуживших паровозов. Есть и железнодорожная касса с таким же пустым залом ожидания. Вокруг узкого окошечка развешаны  и частично оборванны на манер ромашки, где  напечатанные, а чаще просто написанные от руки листки расписания местных поездов. На нижнем этаже в свое время располагалась  милиция – крепкие решетки еще с той поры ... Там же и бомбоубежище. Целое. Так, на крайний случай держат.

Недалеко от вокзала - локомотивное депо. По сути, предприятие уникальное – единственное в нашем регионе по ремонту и восстановлению тепло – и электровозов чехословакского производства. Здесь, оглушенных криками ремонтников, простукивавших тепловозы, нас чуть не сбил подкативший откуда-то сзади велосипедист, одетый в поношенный форменный пиджак – тут, как в Японии, на работу принято на велосипедах добираться. Они аккуратно расставлены под зорким оком охранника на проходной. Цеха локомотивного депо в 1942 году возводили тоже пленные. На этот раз немцы. Добротно строили. На века.

- Мы только кровлю меняли, да кое-где полы перестелили. А так практически ничего не трогали. Недавно обзавелись забором – частным предприятием стали, - рассказывает заместитель директора по производству и почетный железнодорожник Антом Мельник.

Михаила Харченко, акима Кушмуруна, сегодня больше заботят дела не исторические, а современные. В частности, непроходимые дороги. Ремонт коих совсем недавно все-таки начали. 270 миллионов тенге для этих целей область выделила. Да и других немаловажных дел у акима позарез: напряженку с газом решить, советом обеспечить, сельчанам из поселка разъехаться не позволить.

 Напомню, что поселок - городского типа, но сегодня осталось только несколько разрушенных пятиэтажек. Эти дома планировались в свое время для угольного поселка, численность которого по плану должна была доходить до 70 тысяч человек. В перестроечное время в одночасье рухнули не только планы, но и сами пятиэтажки.

Из предпринимательских точек в Кушмуруне только продовольственные магазины – их тут больше пятидесяти на восемь тысяч человек, и пункты цветмета.  Кустарное производство среди жителей тоже не модно – рынок деревянных изделий-поделок обеспечивают местные зеки. Агарный сектор кушмурунцы только рядом с домом осваивают. А о промышленности лучше в этой статье не говорить:

- Вокруг разреза очень большие проблемы, - говорит М. Харченко. Многие работающие на разрезе кушмурунцы  находятся в вынужденных отпусках. Конечно, местная власть заинтересована в стабилизации дел на «Приозерном», но, увы, пока каких-либо положительных сдвигов не видно.

Нахаловка

Когда-то в Кушмуруне восседал областной центр по руководству железной дороги. Соответственно, и все привилегии: от колбасы до пункта министерской связи, позволяющей связаться с любой точкой земного шара. Верхушка в конце шестидесятых годов уехала, а пункт остался, якобы действующей до сих пор. Судя по высокому забору, которым обнесен небольшой двухэтажный барак, и отказавшемуся нас впустить сторожу – минсвязь имеет место быть. На самом деле связаться с Кушмуруном не просто. «Восьмерка» в округе не действует, сотовые не берут. Единственный пункт связи – почта – маленький домик с ветхими стенами, которые при малейшем кашле стоящего рядом пенсионера могут сложиться на манер карточного домика.

Почту, а также дома первой улицы рабочего поселка Карла Маркса строили пленные чехи и поляки. Эти брусчатые дома по сей день считаются самыми крепкими в округе. А тайну строительства системы отопления бывшей бани, ныне магазина, разгадать никто не может. По прошествии полувека, она на удивление работает, как новенькая. При минимальном расходе угля и дров температура до 120 градусов подняться может. «Чудеса», - говорят сельчане.

 

А вот военной комендатуре не так повезло, как бане. Ее снесли уже в 70-х прошлого столетия. Сегодня на ее месте только на выходных становится оживленнее. Тут сейчас Центральный рынок. Раньше сотни людей приходили сюда для того, чтобы отметиться, сегодня – чтобы отовариться. Недалеко от НКВД – кладбище военнопленных – обыкновенные холмики без каких-либо памятников и подписей. Строили и умирали в одном месте. Половину кладбища уже разровняли, на другой - еще остались виднеться кое-какие бугорки.

- В девяносто втором году приезжали к нам немцы. Предлагали реконструировать кладбище. Много денег давали. Хотя бы оградку какую поставили. Но что-то там в области не заладилось. Не разрешили, - подытожил учитель истории Дмитрий Татаренко.

Точное количество погребенных на кушмурунском кладбище военнопленных до сих пор неизвестно.

 

- Пленных привозили и выгружали эшелонами. Никто никого не считал. Умирали сотнями. Выживших отвозили на другие подобные стройки. Кушмурун  в то время готовился стать глубоким тылом на случай отступления войск: с углем, водой, железной дорогой. И все строилось в кромешной спешке. Властям было не до человеческих судеб.

Да и сама школа первоначально задумывалась как военный госпиталь. Но тылом не воспользовались, поэтому в 40-м больничные палаты перебазировались в школьные классы. Так до сих пор «Домом знаний» несостоявшийся госпиталь и трудится.

Дорога жизни

Тех, кто что-то знает о временах давних не понаслышке, в Кушмуруне единицы. Петр Замятной прожил в поселке всю сознательную жизнь. На «дороге жизни» – так здесь называют железную магистраль –  и проработал. На пенсию начальником станции уходил. Восьмидесятилетний старичок до сих пор помнит железнодорожные пробки во время Великой Отечественной, когда станция не справлялась с приходящими поездами и когда в 1943-м на станцию депортировали сотни чеченцев и ингушей. Именно в те годы Кушмурун снова засветился в московских сводках НКВД.

Разместить их было некуда, на дворе осень, слякоть, грязь, - вспоминает старожил. – К нам домой подселили чеченскую семью: мать и две дочери. Муж у нее в дороге умер – бежать хотел, наверное, его и ..., – старик замолчал, наверняка что-то вспомнил и добавил. – Они приехали в поселение, в чем были – в легких платьях и курточках. Им не разрешили взять ничего, кроме того, что на них было. Долгое время мы относились к ним как к чужакам.

В середине 50-х переселенцы не выдержали и подняли бунт. Как это принято у горцев, с применением оружия. После того, как в драке погиб один из комиссованных  подполковников, энкэвэдэшники  сделали зачистку.

- Их загружали в вагоны и увозили. Куда? Неизвестно, - продолжал Петр Елисеевич.

Сегодня кушмурунская диаспора чеченцев одна из самых крупных в области. Но местные жители до сих пор стараются держаться от людей гор без гор подальше. В шестидесятых годах после некоторого послабления, депортированные народы из спецпоселений  образовали южную часть Кушмуруна, названную в народе «нахаловкой». Почему? Поди разберись за день в местном менталитете. Помимо чеченцев, иранцев, китайцев, корейцев, поляков – здесь разве что американцев не встретишь. А в народе поговаривают, что Кушмурун составляют либо те, кто от поезда отстал, либо – с тюрьмы вышел.

Объект исторического значения

Поразительно, но заблудиться в районе аулиекольского синегорья, даже  если очень захотеть, невозможно – все дороги в округе ведут в Кировку – небольшой поселок, в котором, по мнению историков, находилась оборонительная крепость времен Ермака.

Попасть на Синюю гору, а точнее, покатый холм в дождливую погоду – это все ровно, что стать танкистом в мирное время. Внезапно  разразившийся ливень буквально сливал наше транспортное средство вниз. Пришлось остановиться и ждать. На самый верх знаменитой горы, окутанной голубой дымкой (отсюда и название), влезала уже самостоятельно. Видно, что до меня тут побывали трактора и другая большегрузная техника. Знаменитое синегорье растаскивают: машинами увозят то, что, по преданию, во время  монгольского нашествия казахи носили тюбетейками, строя, таким образом, высокий наблюдательный пункт. Сегодня песок из синегорья везут на строительство одной из ближайших дорог. Разрешение на подобные действия нам, конечно же, не показали. Зачем? Есть просто указания свыше.

Если не смотреть на ту сторону, где гора напоминает надкушенный пирог, то вид, я вам скажу, обалденный.

- Эх, сюда бы солнечную погоду, - горестно вздохнул наш фотокорреспондент и с сожалением спрятал камеру за пазуху.

На весь горизонт простирается знаменитое озеро, затянутое последождевой дымкой. Лет так пятьдесят назад, утверждают старожилы, оно доходило до самой горы, то есть было в полтора раза больше. Угольный разрез «Приозерный» тут же. Рукой подать. Из глубины карьера тянется легкий дымок.

- Это уголь горит, - прокомментировал всезнающий Дмитрий Татаренко. – Уголь у нас легковоспламеняющийся, его реализовывать нужно быстрей. А тут еще дожди. Реакция, видно, пошла.

С другой стороны – лесная лента той самой заповедной зоны с занесенной в Красную книгу черной ольхи. Зоной заповедной оказывается она только на словах. С проверками из лесхозов, по словам местных жителей, сюда не заглядывают. Лишь изредка кто-нибудь из начальства на шашлычок забредет или водички родниковой отведать. Ее тут предостаточно, буквально на каждом шагу источники.

- У нас тут артезианские подземные воды проходят. Вода – самая вкусная в области. – Татаренко начал лекцию  о  достоинствах чистой воды из кировских криниц.

Вокруг было такое умиротворение и так пахло разогревшимися на солнце травами после дождя, что сразу захотелось  бросить все городские дела и остаться здесь ...  Если бы не комары.

Еще через полчаса мы наконец-то добрались и до Кировки (Киров) – захудавшего поселения с доброжелательными сельчанами. Экскурсию по местности нам провели чуть ли не всей деревней. От известной крепости, где, по словам нашего экскурсовода, была ставка Ермака, а  затем уже одно из российских укреплений, остался один фундамент. На месте памятника истории теперь стоят животноводческие базы. Правда, и баз как таковых тоже нет. Только каркасы остались. Разбитые. Во время строительства комплекса местные жители раскопали не одну диковинную штучку:

- Я сам находил там печать. Старинную, с гербом в виде орла. А мой приятель – монеты. Но что с ними стало? Куда их дели? Нам неизвестно. Мы сразу же сдавали все находки управляющему. А тот сам молодой был, куда дел, попробуй сейчас разберись, - Сартай Сулейманов, семидесятилетний пенсионер, узнав, откуда и зачем мы приехали, не поленился и отправился показать нам место рождения великого земляка – Чокана Уалиханова, да и самого Сартая. 

«Орта булак» - «Средний ключ» от Кировки недалеко. Километра полтора не наберется.

Как бравый солдат, шагал Сулейман Зейнулинович вниз по крутому склону, туда, где до 40-х годов находился  поселок.

- Это в целинные годы в Кирово всех переселили, дома снесли. А деревья еще остались. Вот. Это здесь, - простирая руку в сторону бывшей стоянки родителей знаменитого человека, на которой сейчас раскинулись огороды, показал Сартай Сулейманов – оставшийся хранитель истории Орта булака.

Во всей округе место Среднего ключа считается святым. Сюда и в горе, и в радости люди приезжают. Аккуратно подбеленные стволы все той же черной ольхи, пахнувшей жасмином, заботливо выкопанные на земельном склоне лесенки для удобного спуска – это ухаживают школьники. В нескольких метрах от источника картина меняется – хоть и заповедная зона, а ольху рубят. Так же безжалостно, как совсем недавно срубили черную березу в Боровском.

- Местные жители и губят, - жалуется Сулейман. – Денег на дрова нет. Работы толковой тоже. Вот и безобразничают.

От некогда перспективного животноводческого поселка в скором времени тоже останется одна история. Из трехсот дворов сегодня и половины не насчитывается. Местные красоты людей удержать не могут. Как не могут и сами себя сохранить, а человек, к сожалению, даже не пытается. Ни один из выше перечисленных исторических памятников Кушмуруна как «объект исторического значения» властями не охраняется …

Татьяна Калюжная